У Мэнчэнского рва

Поселился я с этого дня.

Одряхлевшие ивы

Склоняются в блеске заката.

Я не знаю, кто будет здесь

Здравствовать после меня, -

Оттого не печалюсь

О тех, что тут жили когда-то.

Стаи птиц
Потянулись на юг, как тесьма.

Я на горы гляжу,

В бесконечную даль.

Подымаюсь на холм,

Опускаюсь с холма,-

Беспредельна тоска,

Беспредельна печаль.

Узорные абрикосы

Срубил и сделал стропила.

Душистый камыш связал я –

Крыша над головою.

Чтобы людей далеких

Дождиком окропило,

Не зря облака седые

Плыли рядом со мною.

Тонкие стволы бамбука

Безыскусственно и строго

Отражает в ясном свете

Чистая речная гладь.

Я сейчас тайком вступаю

На Шаншаньскую дорогу –

Старожилы-дровосеки –

Даже те не будут знать!

Пустынны горы,

в них людей не видно,

Но голоса

звучат их отдаленно.

Заката отблеск

в лес проник глубоко,

Сияет луч

на мху темно-зеленом.

Прощальным огнем заката

Озарены просторы,

Летят журавли над лесом –

Передний торопит стаю.

Тумана вечерняя дымка

Еще не закрыла горы:

Все краски плодов и листьев

Ясно я различаю.

Красные и зеленые

Плоды на ветвях созрели, -

Будто весною раннею

Цветы зацвели опять.

В горах задержу я гостя

Желанного. Неужели

Кизиловую настойку

Не будет он выпивать?

Поросшая мхом тропинка

Скрыта среди акаций.

Без дела сижу. И только

Услышав калитки стук,

Спешу подмести тропинку -

Надобно постараться:

Наверно идет отшельник,

Мой одинокий друг.

Я гостя встречаю вновь,

Чтобы побыть вдвоем.

На маленьком челноке

Ко мне приплывает он.

Вот мы на террасе с ним

Беседуем за вином,

А лотосы расцвели

Со всех четырех сторон.

Неслышно в легком челноке

Плыву от Южного холма,

Но к северу дороги нет –

Ее закрыл водоворот.

И через бухту я гляжу

На жителей, на их дома, -

Мы друг от друга далеки,

И кто из них меня поймет?

Мы выходили к бухте,

Играя на свирели.

Вас провожал я, друг мой,-

Дорога далека.

Я помню, что, простившись,

Мы всё еще смотрели,

Как одевались горы

В седые облака.

Я иду, с тобой расставшись.

Вдоль потока ивы встали –

Опрокинутые тени

Входят в чистую струю.

Здесь не так, как на известном

Императорском канале –

Здесь разлука больно ранит

Душу скорбную мою.

Свищет, свищет

Ветерок осенний,

Мелкий-мелкий

Ручеек струится.

Я ступил ногой

В его теченье –

И взлетает

Вспугнутая птица.

Источник "Золотистой пыли" -

Пью ежедневно из него я.

Мне жить лет тысячу не меньше,

Вспоенному водой живою.

Меня Дракон и Синий Феникс

Несут, друг другу помогая,

К нефритовому государю,

В простор безоблачного края.

Примечания

По поверью даосов, золото, принимаемое внутрь, давало бессмертие. Даосизм - философская и религиозная система, основоположником которой считается легендарный Лао-цзы (VI в. до н. э.).

Стремится среди камней

Прозрачная быстрина.

К зеленому тростнику

Легко прикоснуться мне.

У хижины - с двух сторон -

Бежит за волной волна

И омывает песок,

Белеющий при луне.

У озера на деревьях

Шумит листва молодая.

Из-за стволов могучих

Выглядывают орхидеи.

Река течет, извиваясь,

Блестит, и вдруг пропадает,

Чтоб снова у края леса

Явиться - еще светлее.

В бамбуковой роще

Я ночь коротаю свою

И трогаю лютню,

И песни протяжно пою.

А люди в лесу

Не узнают, как всходит луна;

Взгляну на нее я -

И взглядом ответит она.

В бамбуковой роще

Я ночь коротаю свою,

И трогаю лютню,

И песню протяжно пою.

И людям неведом приют мой,

И только луна

В бамбуковой роще

Меня навещает одна.